Философио.Ру
Философский уголок
Теория познания Аристотеля
* Позиция Аристотеля по вопросам теории познания выработалась в ходе полемики с Платоном, направленной против «теории идей».
* Знание, по Аристотелю, имеет вторичный характер и зависит от объективного мира, являющегося объектом познания.
* Познание имеет 5 ступеней: ощущения; представления; опыт в связи с памятью; искусство; наука.
* Низшей ступенью познания являются ощущения, которые дают знание о единичных вещах. Истинное же знание о необходимом и всеобщем достигается наукой.
Логика и диалектика Аристотеля
Логика как философская наука о мышлении берет начало от логических работ Аристотеля: «Первой аналитики» и «Второй аналитики».
Исходным в логике выступает учение о понятии. Понятия есть обобщения с реальных вещей. Порядок вещей в природе — верховный закон для сочетания понятий в суждения. Суждения делятся по качеству, объему и модальности.
Аристотелю принадлежит авторство учения о силлогизмах как формах умозаключения. Способ соединения понятий в суждениях, входящих в силлогизм, называется фигурой силлогизма.
Индукцию Аристотель считал вспомогательным средством познания.
Задача доказательства как логической процедуры — подвести знания к обобщению, ибо только законченное знание является научным. Аристотель выделяет такие виды доказательств:
* Аподиктические.
* Строго научные.
* Диалектические.
Диалектика — вспомогательное средство научного познания. Она обобщает опыт спорящих сторон и точек зрения и делает вероятностные суждения доказанными.
Божественная философия! Отведав раз твоих плодов, уже вечно можно вкушать на твоем пиру тот сладкий нектар, от которого нет пресыщения.
Джон Мильтон
Источник
История философии
[ Главная | Лучшие | Популярные | Список | Добавить ]
Аристотелевская концепция ступеней познания
Общая кардинальная задача, которую ставит перед собой и последовательно разрешает Аристотель, заключается в том, чтобы проследить генезис человеческого познания в его полном объеме, вычленить в нем качественно отличающиеся друг от друга ступени и выявить при этом их историческую и логическую взаимосвязь и преемственность.
В трактовке исходного момента познания Аристотель стоит на последовательно сенсуалистической позиции. С его точки зрения, исходным пунктом всякого познания являются чувственные восприятия, с одной стороны, и способствующая их удержанию и сохранению память — с другой. Этот сенсуалистический фундамент познания общ человеку и животным, также обладающим не только соответствующими органами чувств (зрением, слухом и т. д.), но и своеобразной памятью, сохраняющей чувственные впечатления. Однако в отличие от чувств память, делающая животных сообразительными и способными к обучению, присуща, согласно Аристотелю, не всем видам животных.
Чувственные восприятия и память составляют основу формирования опыта. Согласно Аристотелю, «ряд воспоминаний об одном и том же предмете имеет в итоге значение одного опыта». Опыт формируется не только у человека, но и у животных, обладающих памятью. Различие между опытом человека и опытом животных является чисто количественным, выражаясь лишь в степени использования приобретенного опыта, которая у человека значительно выше, чем у животных. Знание, присущее животным, и ограничивается, как полагает Аристотель, знанием опытного типа, тогда как у человека формируются более высокие ступени познания: искусство, наука и философия, которые обеспечивают ему превосходство над миром животных. «Все животные, (кроме человека), — пишет он, — живут образами воображения и памяти, а опытом пользуются мало; человеческий же род прибегает также к искусству и рассуждениям».
Согласно Аристотелю, первой специфически человеческой формой знания является искусство. Под искусством Ыууц) он понимает различные технические знания, навыки и умения, например искусство врачевания, гончарное искусство и т. д. Термин «искусство» в этом смысле употребляли уже до Аристотеля, в частности Сократ и Платон, так что Аристотель следует здесь традиции. Хотя искусство еще мало чем отличается от собственно опытного знания, однако различие между ними все же имеется. Оно заключается в том, что искусству, в отличие от опыта, присуща выработка общего взгляда на ряд сходных предметов: «Появляется же искусство тогда, когда в результате ряда усмотрений опыта установится один общий взгляд относительно сходных предметов» [там же]. Опыт, например, устанавливает эффективность некоторого лекарства для излечения некоторой болезни в отношении отдельных людей. Искусство же утверждает универсальность эффективности данного средства от этой болезни для всех людей в пределах одного темперамента: флегматического, холерического и т. д. Таким образом, заключает Аристотель, «опыт есть знание индивидуальных вещей, а искусство — знание общего. »
С практической точки зрения, справедливо отмечает Аристотель, опытное знание зачастую оказывается более эффективным, нежели искусство, поскольку в практических действиях, например в лечении больных, приходится иметь дело не с предметами общего характера, а с индивидуальными вещами. Однако подлинное знание и понимание присущи скорее искусству, чем опыту, и людей, владеющих общим понятием сходных предметов, ставят выше по мудрости, нежели людей, владеющих опытом. Основание превосходства первых над последними заключается в том, «что одни знают причину, а другие — нет. В самом деле, люди опыта знают фактическое положение, (что дело обстоит так-то), а почему так — не знают; между тем люди искусства знают «почему» и постигают причину. Поэтому и руководителям в каждом деле мы отдаем больший почет, считая, что они больше знают, чем простые ремесленники, и мудрее их, так как они знают причины того, что создается» .
Второе отличие искусства от опытного знания заключается, с точки зрения Аристотеля, в том, что люди, владеющие искусством, способны обучать ему других лиц, тогда как люди, владеющие опытным знанием, не в состоянии обучить ему других. Эта способность обучения сама основывается на свойственном искусству знании общей причины ряда сходных явлений. Хотя опытное знание и составляет наши главные сведения об индивидуальных вещах, оно не может все же притязать на звание мудрости. Дело в том, что, выражаясь современным философским языком, опытные знания имеют чисто феноменальную природу: «они не отвечают ни для одной вещи на вопрос «почему», например, почему огонь горяч, а указывают только, что он горяч» , тогда как искусствам присуще знание причин.
Дальнейшее развитие познания, согласно Аристотелю, заключалось в том, что число искусств постепенно умножалось. Возникновение одних было связано с необходимостью удовлетворения жизненно важных потребностей, другие служили украшением досуга, причем последние ценились выше, а их изобретатели признавались более мудрыми, нежели лица, практиковавшие искусства первой группы. И лишь после того, как сформировались многообразные искусства, стали возникать науки. «Когда же все такие искусства были установлены, — пишет Аристотель, — тогда уже были найдены те из наук, которые не служат ни для удовольствия, ни для необходимых потребностей, и прежде всего (появились они) в тех местах, где люди имели досуг. Поэтому математические искусства образовались прежде всего в области Египта, ибо там было предоставлено классу жрецов время для досуга».
Следует отметить, что Аристотель здесь терминологически еще не совсем строго проводит различие между искусствами и собственно науками, но по существу это различие он имеет в виду. Оно заключается в том, что науки, в данном случае математические, имеют, в отличие от искусств, более общий теоретический характер, выражающийся в их большей отдаленности от практических потребностей жизни. Искусства и науки различаются, следовательно, по степени теоретической общности, которая у наук выше, нежели у искусств. Это различие не затушевывает, однако, их принципиального родства, заключающегося в том, что как наука, так и искусство есть прежде всего знание причинного типа. В математических науках аналогом причинного объяснения является доказательство, основывающееся в конечном итоге на некоторых началах (в развитых математических теориях — на аксиомах), реализующих функцию причин тех или иных доказываемых положений.
Наконец, четвертой, высшей ступенью человеческого познания Аристотель считает философию, мудрость в собственном смысле слова. Эта «так называемая мудрость, по всеобщему мнению, имеет своим предметом первые начала и причины». Если искусства и науки постигают лишь ближайшие и частные по своему значению причины, то философия постигает причины особого характера — первопричины, последние основания сущего. Эти первопричины, поскольку они относятся ко всему сущему, имеют универсальный характер и выступают в качестве наиболее глубоких, предельно фундаментальных оснований всех происходящих в мире явлений. Такова экстенсивная и интенсивная характеристики причин, свойственных подлинной мудрости — философскому познанию реальности.
Источник
Тема 11.Учение Аристотеля о познании
Вторым крупнейшим представителем античной философии и оказавшим огромное влияние на все последующее развитие философии был Аристотель (384-322 гг. до н.э.). Аристотель впервые создал систему философии как всеобъемлющей энциклопедической науки. Приехав в Афины в 367 г. до н.э., он становится учеником Платона и членом платоновской Академии.
Ученический период Аристотеля заканчивается критикой теории идей и Платона, после чего и начинается построение собственной оригинальной системы. Аристотель отвергает противопоставление мира идей миру вещей, полагая, что идеи не могут существовать в отрыве от вещей и, следовательно, не могут обладать самостоятельным бытием. По мнению Аристотеля, чувственно воспринимаемые, отдельно существующие конкретные вещи обладают подлинным бытием и истинное познание возможно лишь в этом чувственно воспринимаемом мире.
Согласно Аристотелю, платонизм лишь удваивает мир, не упростив, а только усложнив процесс познания. Соответствие вещи идее этой вещи подразумевает существование третьей идеи, идеи их соответствия и так до бесконечности. По Аристотелю эйдос – это общая сущность вещи, но она не может существовать вне самой вещи, в отрыве от нее. Можно представить сущность как энергию вещи. Истинное сущее – это материя и форма (идея), слитые воедино.
Материя – это возможность вещи, ее потенция, действительность ей дает только форма. (Оформленность).
Наделение Аристотелем лишь отдельно существующих вещей бытием отнюдь не означает, что Аристотель материалист. Это становится понятным из рассмотрения его метафизики. Метафизика, является чистым знанием, познанием ради познания и не имеет никакого прикладного характера.
Сам термин “метафизика” означает “то, что идет после физики” и так были названы работы Аристотеля, посвященные разбору философских проблем. В дальнейшем термин “мета” приобрел значение “сверх”, “находящееся над чем-либо”, а в последующей историко-философской традиции под метафизикой понимали учение о сверхчувственном, учение о предельных основах бытия. Другое же определение предмета метафизики — это изучение “сущего как сущего”, т.е. “бытия как бытия”. Собственно философию Аристотель называл “первой философией”, “мудростью” и “теологией” (теология – учение о Боге).
Изучением же чувственно воспринимаемого мира, того, что мы называем природой, занимается физика, которую Аристотель называет “второй философией”.
В своей гносеологии Аристотель восстанавливает в правах эмпирическое познание. Если нет чувственного восприятия, то отсутствует и какое-нибудь знание, которое невозможно приобрести. Умозаключать посредством неведения невозможно.
Всякое познание начинается с чувственного восприятия, на основе чувственного восприятия возникает опыт, как некоторый ряд воспоминаний об одном и том же предмете, что и дает основание говорить, что чувственное восприятие – это знание индивидуального. Но это только первая ступень познания.
Следующая ступень познания, это ступень искусства (технэ). На этой ступени познания возникает знание общего и причин, но, однако, не первопричин и сущего. Такое знание появляется лишь на следующей ступени.
Следующая ступень познания – это ступень наук и философии, высшей из всех наук, которая собственно и занимается исследованием первопричин и сущего.
Знание общего не появляется из знания единичного, но может быть выявлено на основе такого знания. Знание общего как бы заложено в разумной душе потенциально, а разумная душа – это мышление, ум и, по сути, местонахождение форм. Таким образом, знание общего уже присутствует в душе как возможность, которая может быть актуализирована, как посредством чувственных восприятий, так и активностью самого разума.
Источник
§ 2.Аристотелевская концепция ступеней познания
Исследование вопросов о природе и характере человеческого познания вообще, в том числе рассмотрение вопросов о том, что такое обыденное опытное знание, искусство, научное и, наконец, философское знание, Аристотель осуществляет в целом ряде своих работ. Наиболее полно и систематически эти проблемы трактуются в «Метафизике», «Никомаховой этике» (разд. VI, гл. 3—7) и «О душе». Однако и в других работах, таких, как «Физика», «О частях животных», Аристотель высказывается по этим вопросам.
Общая кардинальная задача, которую ставит перед собой и последовательно разрешает Аристотель, заключается в том, чтобы проследить генезис человеческого познания в его полном объеме, вычленить в нем качественно отличающиеся друг от друга ступени и выявить при этом их историческую и логическую взаимосвязь и преемственность.
В трактовке исходного момента познания Аристотель стоит на последовательно сенсуалистической позиции. С его точки зрения, исходным пунктом всякого познания являются чувственные восприятия, с одной стороны, и способствующая их удержанию и сохранению память — с другой. Этот сенсуалистический фундамент познания общ человеку и животным, также обладающим не только соответствующими органами чувств (зрением, слухом и т. д.), но и своеобразной памятью, сохраняющей чувственные впечатления. Однако в отличие от чувств память, делающая животных сообразительными и способными к обучению, присуща, согласно Аристотелю, не всем видам животных.
Чувственные восприятия и память составляют основу форми-рования опыта. Согласно Аристотелю, «ряд воспоминаний об одном и том же предмете имеет в итоге значение одного опыта» [20, с. 19]. Опыт формируется не только у человека, но и у животных, обладающих памятью. Различие между опытом человека и опытом животных является чисто количественным, выражаясь лишь в степени использования приобретенного опыта, которая у человека значительно выше, чем у животных. Знание, присущее животным, и ограничивается, как полагает Аристотель, знанием опытного типа, тогда как у человека формируются более высокие ступени познания: искусство, наука и философия, которые обеспечивают ему превосходство над миром животных. «Все животные, (кроме человека), — пишет он, — живут образами воображения и памяти, а опытом пользуются мало; человеческий же род прибегает также к искусству и рассуждениям» [там же].
Согласно Аристотелю, первой специфически человеческой формой знания является искусство. Под искусством (lexvn) он понимает различные технические знания, навыки и умения, например искусство врачевания, гончарное искусство и т. д. Термин «искусство» в этом смысле употребляли уже до Аристотеля, в частности Сократ и Платон, так что Аристотель следует здесь традиции. Хотя искусство еще мало чем отличается от собственно опытного знания, однако различие между ними все же имеется. Оно заключается в том, что искусству, в отличие от опыта, присуща выработка общего взгляда на ряд сходных предметов: «Появляется же искусство тогда, когда в результате ряда усмотрений опыта установится один общий взгляд относительно сходных предметов» [там же]. Опыт, например, устанавливает эффективность некоторого лекарства для излечения некоторой болезни в отношении отдельных людей. Искусство же утверждает универсальность эффективности данного средства от этой болезни для всех людей в пределах одного темперамента: флегматического, холерического и т. д. Таким образом, заключает Аристотель, «опыт есть знание индивидуальных вещей, а искусство — знание общего. » [там же, с. 20].
С практической точки зрения, справедливо отмечает Аристотель, опытное знание зачастую оказывается более эффективным, нежели искусство, поскольку в практических действиях, например в лечении больных, приходится иметь дело не с предметами общего характера, а с индивидуальными вещами. Однако подлинное знание и понимание присущи скорее искусству, чем опыту, и людей, владеющих общим понятием сходных предметов, ставят выше по мудрости, нежели людей, владеющих опытом. Основание превосходства первых над последними заключается в том, «что одни знают причину, а другие — нет. В самом деле, люди опыта знают фактическое положение, (что дело обстоит так-то), а по-чему так — не знают; между тем люди искусства знают «почему» и постигают причину. Поэтому и руководителям в каждом деле мы отдаем больший почет, считая, что они больше знают, чем простые ремесленники, и мудрее их, так как они знают причины того, что создается» [там же].
Второе отличие искусства от опытного знания заключается, с точки зрения Аристотеля, в том, что люди, владеющие искусством, способны обучать ему других лиц, тогда как люди, владеющие опытным знанием, не в состоянии обучить ему других. Эта способность обучения сама основывается на свойственном искусству знании общей причины ряда сходных явлений. Хотя опытное знание и составляет наши главные сведения об индивидуальных вещах, оно не может все же притязать на звание мудрости. Дело в том, что, выражаясь современным философским языком, опытные знания имеют чисто феноменальную природу: «они не отвечают ни для одной вещи на вопрос «почему», например, почему огонь горяч, а указывают только, что он горяч» [там же], тогда как искусствам присуще знание причин.
Дальнейшее развитие познания, согласно Аристотелю, заключалось в том, что число искусств постепенно умножалось. Возникновение одних было связано с необходимостью удовлетворения жизненно важных потребностей, другие служили украшением досуга, причем последние ценились выше, а их изобретатели признавались более мудрыми, нежели лица, практиковавшие искусства первой группы. И лишь после того, как сформировались многообразные искусства, стали возникать науки. «Когда же все такие искусства были установлены, — пишет Аристотель, — тогда уже были найдены те из наук, которые не служат ни для удовольствия, ни для необходимых потребностей, и прежде всего (появились они) в тех местах, где люди имели досуг. Поэтому математические искусства образовались прежде всего в области Египта, ибо там было предоставлено классу жрецов время для досуга» [там же].
Следует отметить, что Аристотель здесь терминологически еще не совсем строго проводит различие между искусствами и собственно науками, но по существу это различие он имеет в виду. Оно заключается в том, что науки, в данном случае математические, имеют, в отличие от искусств, более общий теоретический характер, выражающийся в их большей отдаленности от практических потребностей жизни. Искусства и науки различаются, следовательно, по степени теоретической общности, которая у наук выше, нежели у искусств. Это различие не затушевывает, однако, их принципиального родства, заключающегося в том, что как наука, так и искусство есть прежде всего знание причинного типа. В математических науках аналогом причинного объяснения является доказательство, основывающееся в конечном итоге на некоторых началах (в развитых математических теориях — на аксиомах), реализующих функцию причин тех или иных доказываемых положений. Что касается аристотелевской трактовки проблемы происхождения математических наук, то она, на наш взгляд, далеко не бесспорна. Как показывают историко-научные исследования, арифметика и геометрия первоначально возникли под воздействием жизненно значимых практических потребностей не в меньшей мере, чем различные ремесленно-технические навыки и умения.
Наконец, четвертой, высшей ступенью человеческого познания Аристотель считает философию, мудрость в собственном смысле слова. Эта «так называемая мудрость, по всеобщему мнению, имеет своим предметом первые начала и причины» [там же]. Если искусства и науки постигают лишь ближайшие и частные по своему значению причины, то философия постигает причины особого характера — первопричины, последние основания сущего. Эти первопричины, поскольку они относятся ко всему сущему, имеют универсальный характер и выступают в качестве наиболее глубоких, предельно фундаментальных оснований всех происходя-щих в мире явлений. Такова экстенсивная и интенсивная характеристики причин, свойственных подлинной мудрости — философскому познанию реальности.
В аристотелевской концепции генезиса форм человеческого познания смена ступеней познавательной деятельности связана с изменением, преобразованием предмета познания, а в соответствии с изменением предмета и способа познания изменяется и тип знания. Так, явления, познаваемые чувствами, составляют предмет опытной ступени познания, а тип знания здесь чисто феноменальный. Постигаемые мышлением ближайшие причины ряда однородных явлений составляют предмет познания в целом недостаточно строго дифференцированных искусства и науки. Наконец, первопричины всего сущего составляют предмет познания философии. Таким образом, переходя от одной ступени к другой, познание переходит от предметов единичных, частных по своему значению к предметам более общим, и, наконец, в философий предмет познания становится всеобщим, поскольку Аристотель убежден, что мудрость есть в некотором смысле знание обо всем сущем. Вместе с тем при переходе от одной ступени к другой изменяется и интенсивность характера познавательной деятельности, поскольку человеческое познание последовательно углубляется от поверхностного, частного знания единичных явлений к знанию ближайших причин класса однородных явлений и, далее, к знанию последних оснований и начал всего сущего.
В своей концепции генезиса форм человеческого познания Аристотель впервые ставит проблему соотношения исторического и логического, трактуя ее не в универсальном смысле, а применительно к пониманию сущности процесса познания.
Подходы к этой проблеме обнаруживаются уже у Платона. В «Государстве», обсуждая природу философии, он говорит, что задача человеческого познания заключается в том, чтобы, переходя от чувственных видов знания к знанию рассудочному, в особенности свойственному математическим наукам, перейти затем к разумному познанию, позволяющему, наконец, достичь ос- новоначала всего сущего, а потом, отправляясь от этого осново- начала и пользуясь только средствами разума, спускаться последовательно все ниже и ниже, объясняя и обосновывая с достигнутой ранее всеобщей точки зрения предстающие перед разумом многообразные предметы познания.
Аристотель развивает, обобщает и углубляет это положение Платона, разрабатывая целостную концепцию иерархии ступеней человеческого познания, соответствующих различным формам познавательной деятельности. При этом Аристотель вплотную под-ходит к формулировке тезиса о том, что исторически последнее по познанию есть логически первое по сущности, по природе. Обсуждая в «Метафизике» вопрос о значении философских принципов, вскрывающих последние начала всего сущего, он утверждает, что именно «с помощью их и на их основе познается все остальное, а не они через то, что лежит под ними» [там же, с. 21].
Очевидно, что философско-методологическая позиция Аристотеля весьма далека от эмпиризма и сенсуализма, как представляют ее некоторые исследователи, имея в виду его трактовку природы опытного знания. Для Аристотеля чувственное познание является лишь исходным пунктом познавательного процесса, знание, приобретаемое в чувственном опыте, весьма несовершенно. Специфически человеческое познание появляется лишь на тех ступенях генезиса познания, где главная роль принадлежит раз-уму. Именно рациональным путем достигается знание в полном смысле этого слова, т. е. знание причин. Идеализм Аристотеля, как и платоновский идеализм, основан на абсолютизации (в целом весьма далекой от односторонности) роли мышления, разума в познании, а отнюдь не чувственного опыта.
Завершая рассмотрение аристотелевской концепции ступеней познания, необходимо отметить следующее. В аристотелевском учении мы находим законченное, классическое выражение и обоснование тезиса о руководящей, центральной роли философии во всей системе человеческой деятельности и культуры. Такая трактовка роли философского познания является, на наш взгляд, глубоким осознанием и теоретическим выражением общего характера всей античной культуры с ее высокой оценкой духовного, интеллектуального труда и пренебрежение к труду материально-практическому, направленному на производство средств материального существования, с ее ориентацией на высшие идеальные ценности и известной недооценкой значения материальных потребностей и непосредственно связанных с ними материально- предметных форм существования и деятельности. В этой трактовке значения философского познания и его места в системе человеческих культурных ценностей в целом нашло свое теоретическое выражение, обоснование и оправдание определенное конкретно-историческое устройство греческого общества с его институтом рабства, с одной стороны, и классом свободных граждан — с другой. И хотя между этим типом социального устройства самим по себе, составляющим, в конечном итоге, социальные корни и основания свойственного античности способа мышления в целом, в том числе и специфически философского способа мышления, и самим этим философским способом мышления, весьма абстрактным и утонченным, дистанция огромного размера, предпо-‘ лагающая определение посредствующих звеньев, тем не менее налицо их взаимное соответствие.
Источник