ШКОЛА ПЕРВОЙ СТУПЕНИ
Энциклопедический словарь . 2009 .
Смотреть что такое «ШКОЛА ПЕРВОЙ СТУПЕНИ» в других словарях:
Школа первой ступени — СТУПЕНЬ, и, мн. и, ей и ей, ж. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
Школа № 11 (Иркутск) — У этого термина существуют и другие значения, см. Школа № 11. Школа № 11 Основана 1915 Директор Свидина Тамара Петровна Тип средняя общеобразовательная школа Адрес Иркутск, переулок Богданова, дом 6 Телефон … Википедия
Школа 35 — МОУ Средняя общеобразовательная школа № 35 [logo] Основана: 1979 Директор: Гусева Татьяна Владимировна Тип: МОУ СОШ Адрес: 606015, г. Дзержинск, Нижегородская область, ул … Википедия
Школа Карла Мая — Содержание 1 Шаги истории 1.1 Вторая половина XIX века и начало XX века 1.2 Век XX й … Википедия
Школа К. Мая — Содержание 1 Шаги истории 1.1 Вторая половина XIX века и начало XX века 1.2 Век XX й … Википедия
Школа № 9 (Обнинск) — У этого термина существуют и другие значения, см. Школа № 9. Средняя общеобразовательная школа № 9 Основана 1973 Директор Любовь Витальевна Зырянова Тип Школа Адрес 249030, Калужская область, Обнинск, улица Звёздная, дом 3 … Википедия
ШКОЛА общеобразовательная — уч. воспитат. учреждение, базовый элемент образоват. системы. В этом качестве Ш. предмет исследования разл. дисциплин: пед., ист., демографич., социология, и др. Только в педагогике проблематика Ш. занимает вполне самостоят. место. Изученность… … Российская педагогическая энциклопедия
Школа — как один из рассадников знания и полезных навыков, является необходимой ступенью в развитии как отдельного человека, так и целого общества. Еще Аристотель указал на взаимодействие между Ш. и обществом: общее благо, как цель совместной жизни людей … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
ШКОЛА — • Schola. I. У греков. Подробности об этом вопросе представляют некоторые затруднения, во первых, потому, что, удаляясь по большей части от общественной жизни, школьное дело принадлежало отдельному дому и семейству, а во вторых,… … Реальный словарь классических древностей
Чекмагушевская средняя школа № 1 — Чемагушевская средняя школа № 1 была организована 25 декабря 1922 года в деревне Старое Калмашево, а в 1928 1929 учебном году эта школа переводится в село Чекмагуш. В 1922 1923 годах по инициативе старокалмашевского волкома РКП(б) секретаря… … Википедия
Источник
«Организация обучения в советской школе 1920-1930 годах»
Описание презентации по отдельным слайдам:
Особенности форм организации обучения в советской школе 1920-1930-х годах. Выполнил: Киль П.П. , преподаватель общественных дисциплин ГККП «Лисаковский технический колледж»
Реформа школы 20-30-х гг. — это начальный и основополагающий период в строительстве системы образования ХХ века, поэтому целью моей работы было выявить, каковы были основные пути преобразования школьной системы 1920-1930-х гг., какие законы и постановления принимало правительство в области культуры и просвещения, как разрабатывались кардинально новые программы обучения и воспитания «советского человека» и применялись на практике.
Первое Всероссийское партийное совещание по народному образованию (31 декабря 1920 года — 4 января 1921 года) Совещание признало необходимым установить вместо девятилетней школы с двумя ступенями в качестве основного типа семилетнюю школу с двумя концентрами: первый — 4 года, второй — 3 года. Основной формой профессионального образования юношества совещание признало техникум (индустриальный, сельскохозяйственный, экономический, педагогический и др.) с четырехлетним сроком обучения. Сохранялись школы II ступени с пятилетним сроком обучения, с подразделением на два концентра: первый-3 года, второй-2 года.
К 1922 году сложилась более гибкая школьная система по сравнению с принятой в 1918 году: начальная школа (4 года обучения), основная семилетняя общеобразовательная школа и старшая ступень общеобразовательной школы, всего 9-10 лет обучения. Положительной стороной этой школьной системы было то, что каждый концентр, представляя ступень, ведущую вверх по общеобразовательной школьной лестнице, являлся в то же время и основанием для дальнейшего профессионально-технического образования. Школа I ступени являлась базой для школ низшего профессионального образования: профшкол, фабзавуча, учебно-производственных мастерских и т.п.; семилетняя школа — для средних и профессионально-технических учебных заведений: индустриальных, сельскохозяйственных, педагогических и других техникумов; девяти-, десятилетняя школы служили основой для дальнейшего, высшего образования.
С 1923/24 учебного года в сельских местностях на базе школы I ступени стали возникать школы крестьянской молодежи (ШКМ) с трехлетним сроком обучения. В 1925 году создаются первые фабрично-заводские семилетки (ФЗС), получившие широкое распространение к концу 1929 года и ставшие основными общеобразовательными школами в период 1930-1934 годов.
В этот период возникали (1921) и бурно развивались школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ). Они имели четырехлетний срок обучения и наряду с профессиональной подготовкой обеспечивали и общее образование в объеме семилетней школы.
В результате в РСФСР сложилась следующая система школьного образования: начальная школа (I ступень) с четырехлетним сроком обучения; семилетняя школа как фундамент всей школьной системы; школа II ступени (девятилетняя средняя школа) с профессионализированным вторым концентром (в ряде школ); фабрично-заводские семилетки (ФЗС) — разновидность семилетней школы в промышленных центрах и районах; школа крестьянской молодежи (ШКМ), являющаяся продолжением школы I ступени для сельской молодежи; школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) преимущественно для рабочих-подростков с профессиональной установкой, но с сохранением общеобразовательных знаний в объеме семилетней школы; рабочий факультет, дававший среднее образование рабоче-крестьянской молодежи, поступающей затем в своем большинстве в высшие учебные заведения1.
К концу 20-х годов сеть школ и число учащихся было значительно выше, чем в 1914 году. Еще важнее было то, что росла сеть не только начальных школ, но и семилетних и средних. С 1922 по 1926 год число учащихся в семилетних школах выросло более чем в 3 раза — с 180 тыс. до 635 тыс. человек. 2 XVI съезд Коммунистической партии, проходивший в 1930 году, признал основной задачей проведение всеобщего обязательного первоначального обучения и ликвидацию неграмотности. К этому времени грамотность населения сильно возросла (с 33% в 1916 году до 62,6% в 1930 году), но более 1/3 населения Советского Союза все еще оставалось неграмотной, а в сельских местностях этот процент был намного выше3.
14 августа 1930 года Центральным Исполнительным Комитетом и Советом Народных Комиссаров Союза ССР было принято постановление «О всеобщем обязательном начальном обучении»
Ввести с 1930-1931 г. всеобщее обязательное начальное обучение детей (мальчиков и девочек) в объеме школы-семилетки в промышленных городах, фабрично-заводских районах и рабочих поселках, установив обязательное прохождение всего курса семилетней школы для всех детей, оканчивающих школу I ступени (первые четыре группы трудовой школы), начиная с окончивших в 1929-1930 г…
Обязанность посылать в школу детей, для которых введено обязательное обучение, возлагается на их родителей, а также на тех лиц и на те учреждения, на попечении которых находятся дети…, чтобы обеспечить школы всеобщего начального обучения необходимыми педагогическими кадрами, поручить правительствам союзных республик провести следующие мероприятия: а) срочно развернуть сеть педагогических институтов и техникумов, а также специальных педагогических курсов, увеличить количество учащихся в них… в) привлечь к работе по всеобщему обучению в порядке производственной практики учащихся педагогических учебных заведений…» 1 Роль учителя в процессе обучения значительно возросла. Для руководства воспитательной работой в каждой группе (классе) были учреждены должности групповодов (с 1934 года — классных руководителей). В результате перестройки учебно-воспитательной работы повысился уровень общего образования советских школьников. 2
Источник
Какой была советская средняя школа в 1920-е годы?
В саге Анатолия Рыбакова «Дети Арбата»-«Страх»-«Прах и пепел» постоянно упоминается единая трудовая школа, в которой ранее (в 1920-е) учились ее герои, главный герой Саша Панкратов «был хорошим комсомольцем», а Нина Иванова стала сама в ней преподавать (Читать Страх онлайн (полностью и бесплатно) страница 7 (mir-knig.com)):
Алевтина Федоровна всегда вела себя с ней по-матерински. Нина была ее любимицей, комсомолка, активистка. Когда Нина окончила педагогический институт, взяла ее в школу преподавать историю, не дала загнать на периферию. Алевтине Федоровне Нина доверяла безоговорочно. Эта полная низкорослая женщина с прямыми редкими волосами, в пенсне на круглом мордовском лице, участница гражданской войны, член партии с 1919 года, олицетворяла для Нины партийную совесть, была образцом, на который она равнялась.
Алевтину Федоровну прислали в свое время из Наркомпроса для укрепления школы, известной плохим социальным составом учащихся, реакционностью преподавателей, неистребимым духом старой гимназии. Алевтина Федоровна этот дух истребила. Пришли молодые учителя, среди них Нина, появились пионерская и комсомольская организации, старый обструкционистский родительский совет заменили новым, лояльным. Школа перестала быть закрытым, кастовым учебным заведением – обычная районная средняя трудовая школа с обычным порядковым номером.
Но и Алевтина Федоровна превратилась в директора обыкновенной средней трудовой школы. Ореол высокой значительности, с которым пришла Алевтина Федоровна, потускнел. Ее воинственность стала ненужной, неуместной, даже смешной. Требовательность обернулась придирчивостью, суровость – раздражительностью. Получив классическое педагогическое образование, она постепенно сомкнулась со старыми учителями, то есть с теми, кто требовал от учащихся знаний, не завышал отметок активистам, отвергал педологические и тому подобные эксперименты. Обнаружив вопиющую неграмотность учеников восьмого класса, знавших социальный генезис Гамлета, но не умевших ставить запятые, Алевтина Федоровна выгнала молодого преподавателя языка и литературы, последователя Переверзева, и вернула старого, учившего детей синтаксису, орфографии и пунктуации.
И жуткий идеологический конфликт в московской школе произошел в 1936-37-м (Читать Страх онлайн (полностью и бесплатно) страница 74 (mir-knig.com)):
А со временем тревоги, связанные с Варей, вообще отошли на второй план. На первый вышли неожиданные события, возникшие в школе из-за конфликта между Алевтиной Федоровной и старшей пионервожатой Тамарой Наседкиной, попросту Тусей.
Нина не выносила эту бойкую болтливую комсомолку, невежественную, неизвестно каким образом попавшую в Москву после окончания училища где-то в провинции. «За смазливую физиономию и безотказность», – заметила Алевтина Федоровна. Но странно, несмотря на такую характеристику, Алевтина Федоровна Тусю терпела. Та исправно проводила пионерские сборы, собрания, бегала, шумела, украшала Ленинский уголок, была на хорошем счету в райкоме комсомола. Большего Алевтина Федоровна от нее и не требовала, как-то сказала Нине: «Все они пустышки, все на одно лицо».
С осени прошлого года начали готовиться к столетию со дня смерти Пушкина. Включилась в работу и Туся. Пионеры разучивали стихи Пушкина, один мальчик начал читать: «Зима, крестьянин, торжествуя…» Но Туся оборвала его:
– Крестьянин не мог торжествовать. При крепостном праве ему было не до торжеств.
И велела выучить что-нибудь другое.
Это дошло до Алевтины Федоровны, и на педсовете она довольно зло высмеяла Тусю и запретила ей заниматься подготовкой к юбилейному вечеру. Есть кому этим заняться и без нее.
– Подготовка включена в план райкома ВЛКСМ, – неожиданно злобно ответила Туся, – вы не можете мне запретить.
Алевтина Федоровна молча взглянула на нее, открыла папку, вынула газету, развернула, нашла нужное место, обвела красным карандашом, протянула Тусе:
– Прочитай. Вслух.
На лице Туси отразилось колебание: читать или не читать? Пожилые педагоги, сидевшие за большим столом, молча смотрели на нее.
– Я это уже читала, – объявила Туся.
– Не хочешь читать, – заключила Алевтина Федоровна, – ну что ж, сделаем это сами.
Она поправила очки, медленно и внушительно начала читать:
– «Вся пионерская работа в школе должна вестись с ведома директора школы. Пионерская работа – часть всей воспитательной работы школы. Общественная работа и комсомола, и пионеров должна быть направлена на борьбу за качество учебы».
Она сложила газету, сунула обратно в папку.
– Ты согласна с этим постановлением?
– Согласна, – опустив глаза, прошептала Туся.
– Тогда выполняй его. В ином случае тебе придется сменить работу.
Но на этом не кончилось.
1 декабря 1936 года исполнилась вторая годовщина со дня убийства Кирова.
На пионерском сборе Туся рассказала об этом страшном злодеянии. Потом велела Козлову из третьего класса прочитать страницу из книги о детстве Кирова. Но едва Козлов открыл книгу, его одноклассник Глазов крикнул:
– Это его отец убил Кирова!
Козлов заплакал:
– Неправда! Мой отец никого не убивал.
– А за что его расстреляли? За что? Разве не за Кирова? – не унимался Глазов.
– Твоего отца расстреляли? – спросила Туся.
– Да, – глотая слезы, кивнул Козлов.
– Тогда тебе действительно нельзя читать про Кирова, – Туся отобрала у него книгу, – садись на место.
По этому поводу опять было объяснение. Конечно, отец Козлова объявлен «врагом народа», его имя даже упоминалось на каком-то процессе, но сын, мальчик, пионер, он-то чем виноват?
Приблизительно таков был смысл вопроса, который задала Алевтина Федоровна Тусе на педагогическом совете. Тема щекотливая – в школе училось много детей репрессированных. Но Алевтина Федоровна хорошо понимала, какая создастся обстановка, если поощрять детскую жестокость.
– Глазов, – с вызовом ответила Туся, – выразил свое отношение к врагам народа, он ребенок, он не умеет произносить речей. Как думал, так и сказал. Я не имею права затыкать ему рот.
– А почему вы именно Козлову, сыну врага народа, поручили читать о Кирове?
– Я не знала, что его отец арестован, – простодушно ответила Туся.
– Такие вещи надо знать. Если у вашего пионера отец враг народа, вы обязаны это знать. Вы не имели права этого не знать! Вы обязаны все знать о каждом пионере, а если не знаете, то эта работа не для вас. – Алевтина обвела стол строгим взглядом. – Подумать только, в годовщину убийства Кирова давать трибуну сыну врага народа!
Туся прикусила язык. Не удалось ей и на этот раз одолеть поднаторевшую в партийных склоках старую коммунистку. Но старая коммунистка недооценила способностей молодой. Через несколько дней на пионерской линейке Туся поставила перед строем второклассника Борьку Кауфмана, сына инженера с ЗИСа, и заставила всех скандировать: «Борин папа – враг народа», «Борин папа – враг народа». Маленький Боря стоял, вытянув руки по швам, закусив губу, стараясь не расплакаться. Не выдержал, всхлипнул, и тут же строй взревел еще радостней: «Борин папа – враг народа».
Зрелище было отвратительное. Нина задохнулась от возмущения, но не могла при всех выговаривать Тусе, это не педагогично, да она и не имела права вмешиваться в Тусины дела. Алевтина Федоровна с каменным лицом прошла мимо линейки в свой кабинет. Вошла туда и Нина. Сняв пальто и повесив его в углу, Алевтина Федоровна, не оборачиваясь, спросила:
– Тебе что?
– Алевтина Федоровна… Такая линейка… Ведь это дети…
– Я сама знаю, что это дети, – жестко ответила Алевтина Федоровна.
Как выяснилось позже, Туся объявила ей, что проводит такие линейки по указанию райкома комсомола и впредь будет проводить. Если же Алевтина Федоровна ей не верит, вот, пожалуйста, телефон секретаря райкома, может проверить. Алевтина Федоровна звонить не стала.
На следующей линейке перед строем поставили Лилю Евдокимову. И опять дружно скандировали: «Лилин папа – враг народа», «Лилин папа – враг народа». Одиннадцатилетняя Лиля не плакала, стояла опустив голову, но после линейки, схватив свой портфель, убежала с уроков.
Такие спектакли происходили ежедневно. Успеваемость стала падать, дети пропускали занятия, надеясь таким образом избежать линейки, но эти ухищрения не помогали – у Туси на руках был, видимо, точный список.
Ну и так далее. «Разборки» Алевтины Федоровны со старшей пионервожатой Тамарой Наседкиной закончились исключением директора школы из партии и снятием с высокой должности и даже арестом! По-видимому, что-то похожее было и в жизни автора, но в 1920-годы (а Анатолий Наумович перенес в своей саге конфликт в школе в 1930-е), из послесловия Семена Липкина «Собственная жизнь – это клад»:
Семья переехала в Москву, когда будущему писателю исполнилось 8 лет [(т.е. в 1919-м)]. Поселились они не где-нибудь, а на самой московской из улиц – на Арбате. В школах в Кривоарбатском и в Обыденском переулках вместе с детьми портных, сапожников, дворников учились дети из интеллигентных, чисто арбатских семейств – братья Келдыши, сын Е.Ф. Никитиной, хозяйки известных литературных «Никитинских субботников», сын Дзержинского Ян, дочь наркома А.П. Розенгольца, в общем – советская знать.
Так вот, герой саги Саша Панкратов, с его жаждой справедливости и бескомпромиссностью, вряд ли в 1920-годы мог «стать хорошим комсомольцем» (каковым стал сам Анатолий Рыбаков). Попробую это доказать на публикациях про советскую школу в эмигрантских и советских газетах:
Правда – неправда
В средней школе совместное обучение извращено до совместного безделия и до цинического времяпрепровождения. Почему эта школа называется единой трудовой – никто объяснить не может. Учебников почти нет, о систематических курсах по любому предмету и думать нечего. Учителя живут под террором взрослых Митрофанушек, состоящих членами комсомола.
«Руль» (Берлин), 24 ноября 1920 г.
Школьное дело
Советская школа отличается от всякой другой прежде всего тем, что в ней отсутствуют экзамены для учащихся, но введены очень строгие и частые испытания для учащих. Каждую субботу, в порядке известной очереди, учительский персонал созывается на собрания, где им читают лекции агитационно-политического характера, после которых учителя и учительницы подвергаются политическо-религиозному экзамену. Задаются, например, такие вопросы: «Ваше мнение о первом коммунисте Христе», «Позволяете ли вы детям ходить в церковь и если да, то как освещаете все происходящее там в их детском уме?».
Родительский авторитет сохранился только в деревнях – в городах же он почти совершенно вытравлен. Обыкновенное явление, что в семье старшие не знают, где бывают и что делают дети, и последние легко подчиняются влиянию коммунистических воспитателей.
Так, однажды в семье одного генерала исчез из дома 10-летний мальчик. Как потом выяснилось, он отправился в одно из казенных учебных заведений и заявил, что его домашнее воспитание не соответствует коммунистическому духу, и он просит взять его из дома. Мальчик был принят в учебное заведение, конечно, против согласия родителей и впоследствии стал доносить на своего отца-генерала.
В городах получили развитие специальные детские клубы, где дети под руководством «политически созревших руководителей» читают газеты, устраивают изобретенные на этот случай тенденциозные игры и инсценируют [взрослые] совещания под председательством одного из своих товарищей.
«Руль» (Берлин), 22 марта 1923 г.
Печать
Лакейская газета [«Накануне», Берлин] восхваляет «новое воспитание», которое «переплетается с идеей революции». Главное новшество в том, что учитель не насилует волю детей, а создает условия для «трудового воспитания».
«Воспитатель только помогает и принимает иногда предохранительные меры. Он – консультант по всем вопросам, он же иногда и третейская инстанция и т.д.»
Затем приводятся конкретные примеры, как в действительности эта свобода воплощается. Так педагог «долго уговаривает ребенка, желающего молиться, не делать этого. Мало того, педагог не только уговаривает, он прямо борется с религиозными запросами своих питомцев. Борьба с девочками в этом смысле вызывает бурю неудовольствия и слез». Таково это «самовоспитание»! Плохо служат лакеи [«Накануне»], но и то надо признать, что служба из рук вон тяжелая.
«Руль» (Берлин), 10 июня 1923 г.
Нравы советской школы
О нравах советской школы рассказывает «Правда» (№121). 14 апреля с.г. в 7-й опытно-показательной школе МОНО [(московский отдел наробраза)] проходил «самоучет» 9-й группы в присутствии учеников, педагогов и родителей. Мы не знаем, входят ли такие самоучеты в постоянную педагогическую практику советской школы и в чем они собственно заключаются, но их результаты налицо.
«Самоучет» был таков, что одна из учениц школы 16-летняя Шура Ланц не выдержала публично высказанного о ней мнения и на другой день утопилась в Москве-реке. «Правда» напрасно взывает к советской общественности, умоляя обратить внимание на школьные порядки.
«Руль» (Берлин), 10 июня 1925 г.
Михаил Кольцов. Драма в школе
В одной из московских трудовых школ происходят события, о которых должна узнать вся советская общественность. Не потому только что события вылились в драматические формы и привели уже к человеческой жертве. Обстановка, в которой погибла жизнь подростка, для нас важна не менее, чем самый факт.
14 апреля этого года в 7-й опытно-показательной школе МОНО происходил «самоучет» 9-й группы, в присутствии учеников, педагогов и родителей. На самоучете почти весь преподавательский состав школы выступил с резкими нападками на ученицу Шуру Лянц. Перед лицом большого количества присутствующих девочка 16-ти лет была подвергнута публичному бичеванию.
Не отрицая особо – выдающихся способностей Лянц, преподаватели школы и заведующая заявили, что она вредно, разлагающе действует на весь класс, срывает учебную работу и школьную дисциплину.
Преподавателями было заявлено, что придется Шурой Лянц пожертвовать (исключить ее), чтобы спасти весь класс. Бичевание девочки произвело на всех присутствующих тяжелое впечатление. Защитников у нее почти не оказалось.
Только маленький председатель учкома комсомолец Эйдинов отважился выступить против синклита педагогического начальства и обвинил учителей в нечуткости.
Шура Лянц ушла с самоучета, домой в этот день не вернулась, а через два дня ее труп нашли в Москва-реке. Несмотря на невероятное возбуждение детей и родителей администрация школы все стала всячески заминать вокруг смерти Шуры Лянц. Девочка была объявлена психически неуравновешенной, чуть ли не ненормальной.
Вместо вполне очевидного мотива самоубийства – травли в школе начали пускаться всякие версии и слухи о якобы личных, домашних невзгодах, приведших девочку к трагическому концу. Одновременно с этим, когда группа родителей потребовала созыва общего собрания для обсуждения вопроса об атмосфере в школе в связи со смертью ученицы, администрация, после долгого молчания, ответила официальной бумажкой о том, что такое собрание «признано нецелесообразным».
По инициативе «Правды» комиссией Наркомпроса было произведено обследование школы. Картина настолько жуткая, что кажется неправдоподобной, если бы не подлинные документы и личные показания самих «героев торжества». 7-я опытно-показательная школа МОНО оказалась плохо перекрашенной, криво подмалеванной с фасада старой гимназией Хвостовой. Заведующая школой – бывш. помощница начальницы этой гимназии, ее «зам» – бывш. преподаватель и совладелец той же гимназии. Хвостовские традиции и славное прошлое так тяготели над школой, что из всех советских «годовщин» школой праздновалась только одна, несоветская: годовщина основания гимназии Хвостовой!
В этот исторический день в школе неизменно устраивалась попойка, причем технический персонал должен был услужать в роли лакеев.
В школе – около тысячи учеников и учениц, преимущественно детей научных работников и работников просвещения (членов КУБУ). Среди этого высококвалифицированного детского материала совершенно не велась общественно-политическая работа. О работе политической – и говорить нечего. На 1 000 учеников в школе насчитывается 4 (четыре) комсомольца! Все попытки политработы всячески срывались администрацией. Несколько рублей, которые просил представитель райкома комсомола на антирелигиозную пропаганду, демонстративно не были даны. Когда дети по своей инициативе затеяли какой-то антирелигиозный спектакль, зав. театральным кружком, актриса МХАТ, отказалась ставить подобную кощунственную штуку… Газеты в школе читаются не более чем 10% учащихся.
Зато – на уроках обществоведения преподаватель объясняет, что сейчас в России – строй олигархический (!!). Зато – преподаватель словесности проходит с классом 3 года подряд Достоевского. 3 года несчастные подростки, спотыкаясь, путаются в безнадежных лабиринтах Настасьи Филипповны, князя Мышкина и Свидригайлова! Зато – зав. школой на вопрос, почему не были приняты меры, если Шура Лянц действительно была нервно-неуравновешенной девочкой, ответила буквально: «В советской школе индивидуального подхода к детям не может быть».
После всестороннего опроса педагогов и администрации школы, в чем же состояли преступные, разлагающие свойства Шуры Лянц, которыми она могла погубить целый класс, удалось, со слов самих обвинителей, выяснить нижеследующие преступления девочки: 1) на уроке химии ела яблоко; 2) будто бы открыла кран и выпустила кипяченую воду из бака (не доказано, опровергается); 3) на каком-то уроке сидела под партой; 4) вообще была слишком прямая, независимая в разговорах.
Это – все. И это стоило жизни девочке-подростку, обращавшей на себя общее внимание исключительными способностями, необычайной одаренностью. Какие душные школьные застенки смогли уцелеть еще у нас под боком, в Москве! И охота целой своры преподавателей за жизнью независимого ребенка, и передоновского типа [(из романа «Мелкий бес» Ф. Сологуба)] учитель Жохов, щупающий учениц, и увольнение неугодной начальнице – преподавательницы Солодовниковой, и целая куча всяких других пахучих вещей, весь гарнитур старой отвратительной казенной гимназии – перед нами налицо.
«Правда», 30 мая 1925 г.
Педагог. Что такое советская школа?
На этот вопрос дает нам ответ один из последних номеров «Правды», впрочем, не столько на этот вопрос, сколько на вопрос о том, существует ли еще там в России русская школа, в какой-нибудь степени уберегшаяся от того насилия, какое производят большевики в области школьного дела. Да, до последнего времени все же оставались даже в Москве под самым неусыпным оком жестокого Наркомпроса очаги русского просвещения и культурного дела, очаги, в которых, конечно, с героическим напряжением отстаивалось педагогами существование подлинной школы.
Об этом сообщает «Правда» в зловещей статье, мечущей громы и молнии против одного такого русского учебного заведения, в котором только что было произведено специальное обследование особой комиссией Наркомпроса.
Вот что пишет «Правда»:
Теперь «Правда», конечно, бьет тревогу и готовит расправу над педагогами, которые считаются виновниками этого трагического конца одной молодой жизни. Нужно думать, что этой сообщенной информацией далеко не исчерпывается весь тот материал, который позволил бы судить о том, какая правда кроется в этой истории, но одно несомненно уже и теперь: перед нами жертва уродливых порядков, насажденных самими же большевиками в школе.
Это сами большевики провозгласили драгоценным «завоеванием революции» всякие учкомы (т.е. комитеты учащихся) и все эти «самоучеты», сводящиеся к публичному «бичеванию» детей, а так же и педагогов, т.к. и господа педагоги, как известно, подлежат «самоучетам» со стороны учащихся и, что много хуже, разных районных и не районных представителей «трудящихся». Тонкий, деликатный вопрос о ребенке, который всегда должен обсуждаться только при закрытых дверях Педагогического Совета, по декрету большевиков был сделан достоянием публики, и вот результат налицо! А о том, что такое советская школа, большевистская школа в идее, чем должна она быть с точки зрения этих самых «творцов новой жизни», об этом в следующем номере «Правды» провозглашается устами самой Крупской – вдовствующей Лениной. Вот ее заявления на этот предмет:
“Школа, которую мы создаем, совершенно иная, чем старая буржуазная школа. Содержание преподавания в буржуазной и советской школе совершенно разное. В советской школе мы имеем программу, которая по-марксистки освещает связь явлений. Наши программы пропитаны духом марксизма. Иногда ребятам говорят: «завет Ленина детям – учиться, учиться и учиться», причем под учением понимают зубрежку уроков. Это не так, конечно. Он не нравоучения читал детям. Владимир Ильич считал, что учиться надо и детям, и взрослым, что задача каждого коммуниста «учиться пропагандировать и организовывать». Эти задачи, кажется мне, стоят и перед пионерами”. («Правда», 31 мая)
Таковы задачи советской школы – «сорганизовать, сплотить всех ребят, воодушевить их всех поголовно желанием стать коммунистами и подготовить таким образом социалистическое общество…» и для этого, говорится дальше, «пионеры должны особенно заботиться о том, чтобы наладить школьное самоуправление» хотя бы и ценою таких жертв, один из примеров которых мы только что видели в повести о ученице «7-й опытно-показательной школы»! – прибавим мы от себя к этой мудрой сентенции г-жи Крупской.
«Возрождение» (Париж), 10 июня 1925 г.
Тут. Пионеры и комячейки в школе (Из бесед с педагогом, с Родины)
Сегодня я поделюсь с читателем о немногом из того, что пришлось услышать о самом больном и самом безобразном, что всячески поощряется и внедряется большевиками – о пионерах и о коммунистических ячейках. Вот, что услышал я в ответ на свои вопросы:
«Затея с пионерами – это попытка большевиков приготовить себе для будущего верных и преданных работников. Пионером может быть всякий ребенок, попавший в школу, начиная с самого младшего класса. Пионер пользуется льготами в отношении школьной платы, родители пионеров имеют льготы по квартирной плате и т.п. Летом пионеров берут на разные экскурсии, тоже за минимальную плату, устраивают им пикники, площадки для игр, они ходят по улице с барабанным боем, с красными флагами и трубами. Все пионеры очень старательно изучают гимнастику и «физкультуру», имеют скидки с билетов в кино, на лекции и т.п.
Все это очень заманчиво, и потому пионеров разводится с каждым годом все больше и больше. Им запрещено ходить в церковь, им специально объясняют всю «нелепость культа»; пионер обязан донести об услышанных им контрреволюционных речах и действиях, об антисоветском настроении. Чуть что не по нем пионер грозит родителям донести на них. Эта «молодая гвардия» коммунистов по мере выхода из детского возраста переходит в другую ступень – «комсомольцев», где уже занимаются более серьезно политическими делами, агитационными лекциями в деревне, докладами, отчетами и т.п. Комсомольцы вербуют в свой состав деревенскую молодежь и устраивают в деревнях клубы. Громадной привилегией комсомольцев является то, что для поступления в ВУЗы почти единственной дорогой служит былая принадлежность к клубу комсомолов.
Пионеры завалены работой; после школьных занятий для них обязательны занятия на форпосте, доклады, участие в разных комиссиях и т.п. Иногда дети до 11-12 часов ночи не бывают дома. Пионеру вменяется в обязанность быть честным с товарищами и всегда говорить правду. За нарушение этого правила он изгоняется из рядов пионеров товарищеским судом. Впрочем, товарищеским судом пионер может быть изгнан и за «буржуазное происхождение». Пионер совершенно самостоятелен в своих действиях, и родители над ним не имеют никакой власти.
Школьные советы с обязательным присутствием всех педагогов, выборных от родителей и от учеников решают вопрос об успешности оканчивающих училище. Самых успешных училище должно рекомендовать для поступления в ВУЗ. Вакансий полагается очень мало: одна на 10-15 учеников. Поэтому каждый ученик оценивается всесторонне. После вынесенного решения о представляемых кандидатах список кандидатов направляется в школьную коммунистическую ячейку, которая и произносит решающее слово. Кандидат, забракованный комячейкой, несмотря на блестящие рекомендации преподавателей, ни в каком случае уже не попадет в ВУЗ. Избранные счастливчики должны еще подвергнуться испытанию экзаменационной комиссией при МОНО (московском отделе народного образования), главным образом по политграмоте.
«Возрождение» (Париж), 30 ноября 1925 г.
Михаил Кольцов. Начинает надоедать
«Драма в школе», история самоубийства ученицы Шуры Лянц – надолго всколыхнула педагогическую общественность Москвы. Вызвала поток писем, заявлений, жалоб, грустных описаний и разоблачений по учебно-воспитательной части. Надо полагать, все это было учтено и взвешено Наркомпросом и МОНО [(Московским отделом наробраза)]. Надо верить, многое было исправлено и переделано. Надо!
Но наша столичная школа еще больна. Еще и еще придется общественному мнению возвращаться к педагогическим драмам, комедиям и просто скверным анекдотам. Они все разыгрываются в столь неподходящих местах, в строгих тихих классных комнатах, куда запрятан наш главный золотой фонд, маленькие драгоценные человечки, которые должны стать людьми и гражданами, сменить нас.
Не знаю, как теперь в седьмой школе, где утопилась Лянц. Седьмой школе я не судья. Теперь ей судья – московский губернский суд. Направленное к прекращению дело о педагогах бывшей хворостовской гимназии губсуд вернул для доследования, увидев в нем определеннейшие признаки 148-й статьи (пособничество и подговор к самоубийству несовершеннолетних)… Надеюсь, что после всех передряг школа превратилась из опытно-показательной (печальный опыт, горький показ!) в просто приличную школу. Но вот снова – «опытно-показательные» художества!
Опять Москва, опять бывшая женская гимназия, опять бывшая владелица, гражданка Потоцкая, в роли советской руководительницы, опять нравы «довоенного качества» под вывеской школы «имени Короленко». Опять столкновение старых прожженных педагогов с зеленой советской порослью детей. И опять борьба, хотя и не в трагических, а скорее в комических, но опять в очень вопиющих формах. В школе – фронт. Боевое настроение. Театр военных действий! Дети и взрослые. Ученики и педагоги. Красные и белые! Может быть, красные дети несправедливо вообразили педагогов белыми? Но что делает противник, чтобы разубедить в этом детей… и нас с вами? Штаб одной воюющей стороны: владелица школы, ныне заведующая, учители, администрация. Штаб другой стороны: комсомольцы, пионеры, учитель-политрук.
А инструктирующие, наблюдающие органы, ревизоры из МОНО – в роли нейтральной державы, в величественной позе супер-арбитра! Веселенькая картина.
Ученики и комсомольцы требуют открытых заседаний школьного совета, принятых во всех учебных заведениях. Администрация – отводит, несмотря на официальную справку Наркомпроса. Советский актив настаивает на совместном обучении во всех группах, на отмене вставаний при входе учителя в класс, на отмене обращения «господа». Администрация уклоняется.
На уроках обществоведения, в газетный час преподаватели веско утверждают, что «революция ведет назад. Пример – Октябрьская революция и нэп». Еще бы!
Разбирая конфликт на Китайско-Восточной [железной] дороге, преподаватель вразумительно объясняет, что все дело в империалистической политике СССР… Не худо бы такого педагога переправить в виде подарка Чжан-Цзо-Лину. Вот бы обрадовался старик! Косу бы пропил на радостях.
Изучение русского языка стоит в школе на столь же головокружительной высоте. Учитель объясняет, что буква «ять» отменена после Октябрьской революции большевиками в виду их полной безграмотности. Тут же – опять пропаганда Достоевского, разъяснение иррациональности развязки «Евгения Онегина». И на устах у преподавателя выражение – «проворовался, как комиссар».
Когда ученики интересуются марксистским методом и историческим материализмом, задают об этом вопросы, педагог краток и убедителен:
– Марксизм? Метафизика!
Обе воюющие стороны занимаются стратегией, производят перегруппировки войск, привлекают к себе разложившиеся части противника…
Девочки, например, заявили, что солидарны с администрацией и что просят по вопросам религии с ними совсем не говорить, ибо все они «держатся определенных убеждений». Пионеры, напротив того, бомбардируют учителя в стенной газете полемическими статьями насчет «советского империализма».
Опять же, другая группа учеников на уроке политграмоты заявляет:
– Большевики не отдают державам [военные] долги просто потому, что они нечестные люди. И потом, отчего же отняли у фабрикантов фабрики и заводы? Ведь все было нажито честным трудом!
Реакционная часть учеников травит комсомольцев и пионеров. Те тоже себя в обиду не дают и портят вражескому стану жизнь, как могут. Руководители школы во всей этой селянке плавают, как рыбы в воде. Что-то организуют, интригуют, что-то расстраивают и улаживают… Убеждены, что все это «неизбежные трудности», что все так и полагается. Мол, работать трудно, но можно. Кому же теперь легко работается.
Мы, со своей стороны, считаем классовый фронт поперек советской трудовой школы нисколько не обязательным! Ни в какой мере мы не призываем тов. Луначарского препоясаться мечом и удушливыми газами и итти одерживать победы, захватывать пушки и снаряды, брать пленных.
Наоборот, мы считаем, что органы Наркомпроса, и в первую очередь московские органы, должны решительно прекратить этакие «военные действия», от которых может совсем пойти прахом вся учебная работа. Неужели же только губсуд и должен быть попечителем наших школ?
«Правда», 27 февраля 1926 г.
Источник