Текст книги «Куриный бульон для души. 101 лучшая история»
Автор книги: Марк Виктор Хансен
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Достаточно ли у вас выдержки, чтобы принимать критику?
Никто не может заставить вас чувствовать себя неполноценными без вашего согласия.
Что взять с критика, который выискивает недостатки, указывает на промахи и те случаи, когда дело можно было сделать лучше. Лавры достаются тому, кто находится на арене, чье лицо вымазано пылью, потом и кровью, кто храбро борется, искренне заблуждается, снова и снова ошибается, потому что без ошибок и неудач ничего не добиться. Кто постиг глубокую привязанность, кто отдал себя для великого дела; кто становится знаменитым, если достиг успеха и славы, и кого клянут, если, замахнувшись на великое, он узнал поражение. Он никогда не окажется в одном ряду с этими робкими и холодными душами, не вкусившими ни побед, ни поражений.
Если вы не рискуете, то впустую растрачиваете жизнь.
Два зернышка лежали рядом в плодородной весенней почве.
Первое зернышко сказало:
– Я хочу расти! Я хочу направить свои корни глубоко в землю, хочу протолкнуть свои побеги сквозь кору земли надо мной. Я хочу развернуть свои нежные почки, как знамена, извещая о приходе весны. Я хочу почувствовать тепло солнца и благословение утренней росы на своих лепестках!
И так оно росло.
Второе семечко сказало:
– Я боюсь. Если я направлю свои корни в землю подо мной, кто знает, с чем я столкнусь в темноте? Если стану проталкиваться сквозь твердую почву надо мной, – я могу повредить свои тонкие побеги. А что, если я раскрою почки, а улитка попробует их съесть? А если я раскрою свой цветок, маленький ребенок может вырвать меня из земли. Нет, уж лучше обожду, пока не будет безопасно.
И так оно выжидало.
Но вот дворовая курица, разрывая ранней весной землю в поисках еды, нашла это выжидающее семечко и быстро его съела.
Тех из нас, кто отказывается от рисков и не хочет расти, – жизнь проглатывает.
Попробуй что-то другое
Упал семь раз – поднимись восемь.
Когда мы впервые прочли следующий рассказ, мы начинали вести курс под названием «Форум на миллион долларов». Его цель состояла в том, чтобы научиться поднимать свои доходы до миллиона долларов в год и больше. Еще раньше мы нашли определение людям, которые попали в колею: они полагали, что нужно трудиться упорнее, а не умнее.
Но упорный труд не всегда приносит результат. Порой, для того чтобы добиться успеха, необходимо сделать нечто совершенно противоположное – вырваться из тюрьмы наших привычных моделей и комфортных зон.
Я сижу в тихом номере гостиницы «Милкрофт», в умиротворенном уголке среди сосен, примерно в часе езды от Торонто. Сейчас больше полудня, конец июля. Я слышу отчаянные крики борьбы за жизнь, происходящей в нескольких футах от меня.
Небольшая муха на пределе энергии своей короткой жизни тщетно пытается вылететь сквозь оконное стекло. Жужжащие крылышки словно повторяют: трудись упорнее.
Однако результата нет.
По иронии судьбы, борьба является частью ловушки. Чтобы прорваться сквозь стекло, у мухи недостаточно сил. Тем не менее насекомое вложило всю свою решимость в достижение цели.
Эта муха обречена. И она умрет там, на подоконнике.
Есть ли логика в том, чтобы стоять на своем до самой смерти, если усилия безрезультатны?
А в десяти шагах от окна есть дверь, и она открыта. Десять секунд полета, и это маленькое создание оказалось бы во внешнем мире, куда оно так стремится. Затратив лишь часть усилий, израсходованных впустую, она могла бы освободиться от своей добровольной ловушки.
Почему же муха уцепились за идею, будто только этот маршрут и решительные усилия – самый вероятный путь к успеху? И есть ли логика в том, чтобы стоять на своем до самой смерти, если усилия безрезультатны?
Очевидно, муха считает такой подход единственным. Но, к несчастью, он приводит к смерти.
Упорный труд не всегда гарантирует, что вы сможете добиться желаемого в жизни. А порой подобный стереотип мышления просто вредит человеку, сводя его шансы на успех к нулю.
Сервис с улыбкой
Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак.
Один человек написал письмо в небольшую гостиницу на Среднем Западе, куда он планировал поехать в отпуск. Он написал:
Мне бы очень хотелось привезти с собой своего пса. Он чистоплотен и хорошо воспитан. Не позволите ли вы мне держать его ночью в своем номере?
На это он получил немедленный ответ от владельца гостиницы:
Я уже много лет работаю в отеле. За все это время ни один пес не украл у нас полотенца, постельное белье, столовое серебро или картины со стен.
Еще ни разу я не выгонял посреди ночи пса из отеля за пьянство и хулиганское поведение. Никогда еще пес не уезжал из отеля, не заплатив по счету.
Да, конечно, мы с радостью примем вашего пса. А если он поручится за вас, мы и вам сможем подыскать местечко.
Глава 6. Преодоление трудностей
Препятствия – это те ужасные вещи, которые замечаешь, стоит отвести глаза от своей цели.
Чистый лист
Будь терпелив и упрям; со временем твоя боль окажется для тебя полезной.
Несколько лет назад я отправился в пенсильванскую тюрьму, чтобы провести для заключенных семинар для начинающих писателей. Когда меня доставили в тюрьму – к бесцветной глыбе из бетона, опутанной колючей проволокой, – шел дождь, мерцающий, как в старом кино. Я вспомнил, как изменилась вся моя жизнь благодаря чистому листу бумаги. Я появился в Крефельде, альтернативной школе в Филадельфии, будучи проблемным подростком, которого исключали отовсюду. Стэйси, учительница английского, положила передо мной чистый лист бумаги и просто сказала:
– Писать что? – спросил я.
– Все, что захочешь.
Этот ответ изменил мою жизнь.
Я смотрел на пустой лист, светящийся белый океан, в котором таилась возможность. Его пустота звала меня рассказать свою историю.
Но я не мог. Я испугался и замер. Были вещи, которые я хотел рассказать, но моя рука не двигалась, а слова застряли, как вода под толщей льда. Расстояние между моим умом и страницей исчислялось световыми годами.
– Я как будто чувствую стену, – сказал я.
– У каждой стены есть дверь, – ответила Стэйси. – Чтобы начать, не нужно быть великим, но чтобы стать великим, необходимо начать.
Наконец я схватил ручку. Рука моя дрожала, как будто я замерз. Тишина была громче, чем вся музыка, какую я слышал в своей жизни. Я сделал вдох, а потом выдох – глубокий, словно я вынырнул из-под воды.
Я всмотрелся в чистый лист так глубоко, что увидел себя самого. Затем я почувствовал нечто, чего не ощущал раньше, – цель. Я понял, что я – это чистый лист, что все мы – чистые листы бумаги.
Этот лист помог мне из малолетнего преступника стать признанным писателем, создателем фильмов и профессором. Он дал мне надежду поделиться силой и возможностями моего писательского таланта с заключенными.
Чтобы начать, не нужно быть великим, но чтобы стать великим, необходимо начать.
Я оказался в тесном помещении с группой заключенных. Это были молодые парни, твердо решившие изменить свою судьбу. После семинара мне показали тюремный корпус, где они проводили большую часть своих дней и ночей. Уже на выходе я обнаружил, что у Джордана, участника семинара, на кровати нет матраца.
– У меня он есть, но я на нем не сплю, – пояснил он.
– На чем же ты спишь? – полюбопытствовал я.
– На жестком полу, на железном каркасе. Где угодно, но не на матраце, – заверил меня он, залезая под койку и показывая тонкий матрац.
– Понимаете, – продолжал он, снова убирая свою постель, – я не могу на таком спать. Слишком комфортно, а я не хочу комфорта в подобном месте.
Благодаря дискомфорту возможен потрясающий рост.
Для Джордана определенный уровень комфорта как бы примирял его с грубой реальностью, в которой он оказался. И, напротив, дискомфорт напоминал ему о том, где он находится и куда он хочет попасть. Я вспомнил, как мне поначалу было неуютно оказаться наедине с чистым листом, с моей страстью к сочинительству, и подумал о том, где я сейчас нахожусь. Потом я подумал о борьбе Джордана – как на чистом листе бумаги, так и вне его – и о том, что благодаря дискомфорту возможен потрясающий рост.
Перед тем как уйти, я вручил Джордану чистый лист бумаги.
Препятствия
Везде, где есть человеческое существо, – есть возможность для доброты.
Мы, жившие в концентрационных лагерях, можем вспомнить людей, которые проходили по бараку, утешая одних и отдавая другим свой последний кусок хлеба. Их могло быть совсем немного, но они служили наглядным доказательством, что у человека можно отнять все, кроме одного – его последней свободы сохранять свои убеждения и выбирать собственный путь.
Знаете ли вы?
Последняя степень неудачи – это первая ступень успеха.
Знаете ли вы, что:
• Бетховен ужасно играл на скрипке и, вместо того чтобы совершенствовать технику, предпочитал исполнять собственные сочинения. Его учитель называл его безнадежным композитором.
• Исаак Ньютон плохо учился в школе.
• Отец скульптора Родена говорил: «У меня идиот, а не сын». Роден, считавшийся худшим учеником в школе, трижды проваливался на экзаменах в школу искусств. Его дядя обзывал племянника неучем.
• Один футбольный эксперт так высказался о Винсе Ломбарди: «Для футбола он непригоден. Плохая реакция».
• Когда Питер Дж. Дэниел учился в четвертом классе, его учительница мисс Филлипс постоянно твердила: «Питер Дж. Дэниел, ты скверный, из тебя ничего не выйдет, и ты ничего не добьешься». Питер в буквальном смысле оставался неграмотным до 26 лет. Один приятель как-то зашел к нему и прочитал ему вслух книгу «Думай и богатей». Теперь Питер – владелец магазинов на тех улицах, где раньше он затевал драки. Недавно он издал свою книгу под названием «Мисс Филлипс, вы были не правы!».
• Луизу Мэй Олкотт, автора книги «Маленькие женщины», семья убеждала в том, что она должна работать служанкой или швеей.
• Родители знаменитого оперного певца Энрико Карузо мечтали, чтобы он стал инженером. А его учитель сказал, что у него нет голоса и он не может петь.
• Чарльз Дарвин, основатель теории эволюции, по просьбе отца прервал медицинскую карьеру. Отец говорил: «Тебя ничего не интересует в жизни, кроме стрельбы, собак и ловли крыс». В своей автобиографии Дарвин писал: «Все мои учителя и отец считали меня весьма посредственным учеником с низкими умственными способностями».
• Уолта Диснея выгнали из редакции газеты за недостаток идей. Перед тем как построить свой Диснейленд, он потерпел банкротство.
• Учителя Томаса Эдисона заявляли, что он чересчур тупой, чтобы чему-нибудь научиться.
• Альберт Эйнштейн не говорил до четырех лет и не читал до семи. Его учитель описывал его как «медленно соображающего, необщительного и вечно витающего в своих глупых мечтах». Ему отказали в приеме в Политехническую школу Цюриха.
• Луи Пастер учился посредственно по основным предметам и набрал 15 из 22 баллов по химии.
• Лев Толстой, автор «Войны и мира», был исключен из университета. Учителя характеризовали его как «неспособного к учебе и не желающего учиться».
• Драматург Теннесси Уильямс был в ярости, когда его антивоенный фарс «Me Vasha» не оказался среди победителей ежегодного конкурса в Вашингтонском университете, где ранее он добивался успехов. Его педагог вспоминал, что Уильямс осудил выбор членов жюри и их интеллект.
• Хозяева галантерейного магазина, где работал Ф. У. Вулворт[21] 21
Фрэнклин Уинфелд Вулворт (1852–1919) – создатель крупнейшей розничной сети начала XX века.
[Закрыть] , говорили, что он не умеет вести себя с покупателями.
• До того как добиться успеха, Генри Форд пять раз терпел убытки.
• Уинстон Черчилль стал премьер-министром Англии лишь в возрасте 62 лет, прожив большой отрезок жизни, состоящий из поражений и неудач. Свой главный вклад в историю он внес, когда стал пожилым человеком.
• Восемнадцать издателей отвергли повесть-притчу из 10 000 слов Ричарда Баха о «парящей» чайке, и только Макмиллан опубликовал ее в 1970 году. К 1975 году только в США было продано 7 миллионов экземпляров «Чайки по имени Джонатан Ливингстон».
• Ричард Хукер 7 лет работал над юмористическим военным романом «Военно-полевой госпиталь», после чего больше двух дюжин издателей его отвергли. После того как «Морроу» наконец его напечатало, он стал расходиться, как горячие пирожки. По книге был снят захватывающий блокбастер и довольно успешный сериал.
Человек, который не умел читать
Для необразованного буква A всего лишь три палки.
Сколько Джон Коркоран себя помнил, слова потешались над ним. Буквы в предложении менялись местами, гласные звуки терялись в ушах. В школе он сидел за партой тупой и молчаливый, как камень, зная, что до конца своих дней будет не таким, как остальные. Если бы кто-то сел рядом с маленьким мальчиком, положил ему руку на плечо и сказал: «Я тебе помогу. Не бойся!»
Но в те времена никто не слыхал о дислексии. А Джон не мог им объяснить, что левая часть его мозга, доля, благодаря которой люди составляют логические символы в предложения, всегда давала осечку.
Во втором классе его отсадили в ряд «дурачков». В третьем монахиня, когда Джон отказывался читать или писать, давала другим ученикам линейку, чтобы они лупили его по ногам. Затем его переводили в следующий класс. Ни разу в жизни Джона Коркорана не оставляли на второй год.
В выпускном классе его выбрали звездой вечера выпускников, он выступил с прощальной речью и был лучшим игроком баскетбольной команды. Мама поцеловала его и все говорила о колледже. Колледж? Об этом даже страшно подумать. Но он выбрал университет Техаса в Эль-Пасо, где мог выступать за баскетбольную сборную. Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза… и снова пересек вражеские линии.
В студенческом городке Джон спрашивал у каждого нового друга: «Какие учителя задают работы в форме эссе? И каким можно отвечать устно?» Выходя из аудитории, он рвал записи в своей тетради, чтобы никто не видел, что он накарябал. Вечерами он рассматривал толстые учебники, чтобы товарищи по комнате ничего не заподозрили. Он ложился в постель уставшим, но не мог заснуть, потому что мозг продолжал работать. Джон поклялся, что 30 дней подряд на рассвете он будет ходить на мессу, если Господь позволит ему получить степень.
Он получил диплом и отдал Богу 30 дней мессы. Но что теперь? Возможно, ему нравилось ходить по краю. Возможно, то, в чем он был не уверен – его мозг, – нуждался в таких острых ощущениях. Как бы то ни было, в 1961 году Джон стал учителем в Калифорнии. Каждый день его ученик зачитывал задание классу. Он давал стандартизированные задачки, которые можно было проверить, наложив сверху трафарет с дырочкой над каждым правильным ответом. А по выходным он часами лежал в постели и испытывал депрессию.
Затем он повстречал Кэти, студентку-отличницу, которая училась на медсестру. У нее был решительный и твердый характер.
– Я должен тебе кое в чем признаться, Кэти, – сказал он как-то ночью 1965 года, перед их свадьбой. – Я… я не умею читать.
«Ведь он учитель, – подумала она. – Должно быть, он имел в виду, что не умеет читать хорошо». Кэти была в заблуждении до тех пор, пока спустя несколько лет не убедилась, что Джон не может прочесть детскую книжку их 18-месячной дочери. Кэти заполняла для него все формуляры, читала и писала за него письма.
В свои 28 лет Джон одолжил 2500 долларов, купил второй дом, отремонтировал его и сдал в аренду. Потом купил и сдал в аренду другой. И еще один. Его бизнес рос, и ему пришлось искать секретаршу, адвоката и партнера.
Затем в один прекрасный день его бухгалтер сообщил ему, что он миллионер. Прекрасно. Кто станет обращать внимание на то, что миллионер тянет на себя дверь, где написано «ОТ СЕБЯ», или ждет перед общественным туалетом, не зная, в какой из двух проходят мужчины?
В 1982 году дела Джона резко ухудшились. Его дома перестали брать в аренду, а инвесторы отказывались вкладывать деньги в его земельные проекты. Джону начали приходить письма с угрозами о судебном преследовании за неуплату долгов. Джон умолял банкиров дать ему ссуду, просил строителей не бросать работу… Ночью ему снилось, что судья в черной мантии спрашивает его: «Скажите суду правду, Джон. Вы действительно не умеете читать?»
Наконец осенью 1986 года Джон Коркоран в возрасте 46 лет совершил два поступка, которые поклялся себе никогда не совершать. Он заложил свой дом, чтобы получить последний заем в банке, и поехал в библиотеку Карлсбада. Там Джон попросил, чтобы его познакомили с женщиной, которая возглавляла общеобразовательные курсы, и со слезами признался ей:
– Я не умею читать.
Его учительницей стала 65-летняя Элеонор Кондит. Каждый день методично и упорно она обучала Джона чтению и письму. Через 14 месяцев дела в его земельной компании наладились, а Джон выучился читать.
Следующим шагом Джона Коркорана стало признание: он произнес речь перед 200 ошеломленными бизнесменами в Сан-Диего, рассказав им о своих былых проблемах. Сделав признание, Джон излил душу и возглавил совет директоров общества по борьбе с неграмотностью Сан-Диего. Он стал много ездить по стране и выступать с речами.
– Неграмотность – разновидность рабства! – убежденно говорил он. – Мы не можем тратить время даром, обвиняя кого-либо в этом. Наша цель – убедить людей научиться чтению и письму!
Он читал все книги и журналы, попадавшие ему в руки, и громко называл каждый дорожный знак, когда они ехали на машине, до тех пор, пока Кэти могла это выносить. И теперь он мог спать спокойно.
А потом однажды он понял, что может, наконец, сделать еще одну вещь. Эта пыльная коробка в его кабинете, пачка конвертов, перевязанная ленточкой… четверть века спустя Джон Коркоран прочел любовные письма от своей жены.
Источник