Двадцать три ступени вниз. Советский взгляд на царствование Николая II
Поговорим сегодня о книге Марка Касвинова «Двадцать три ступени вниз». «Двадцать три», как двадцать три года царствования Николая II и как двадцать три ступени в подвал дома Ипатьева. Согласитесь, параллель жутковатая.
Скажу откровенно, не менее жутковатым для меня было и то демонстративное спокойствие, с которым автор пишет о конце Николая и его семьи. Непривычно откровенно, ведь в наше время среди противников императора принято говорить об этом расстреле как о вынужденном решении местных властей, а не как о казни поверженного тирана (версию масоно-рептилоидного обряда я разбирать отказываюсь, поскольку серьёзных доказательств любителями валить всё на тайные заговоры представлено не было).
Также откровенно замечу: эта книга мне понравилась. Вдумчивый взгляд на события начала XX века и анализ документов того времени совершенно точно представляют интерес для любителей истории. И даже понятная необъективность автора не должна пугать читателя: Касвинов предоставляет многочисленные ссылки на источники своего исследования. Безусловно, «верить (до конца) нельзя никому»: к примеру, упоминая о каких-то диких реакциях Николая II на происходящие события, автор ссылается на воспоминания Витте, с которым у самодержца сложились крайне непростые отношения. То есть, Витте был банально предвзят.
Сейчас несколько забавно наблюдать, как некоторые монархисты, болезненно относящиеся к таким вот необъективным на их взгляд воспоминаниям о Николае или Александре Фёдоровне, сами с удовольствием цитируют мемуары Григория Беседовского о революционере и дипломате Петре Войкове , дескать, если перебежчик—Беседовский плохо отзывался о Войкове, значит, Войков действительно такой.
Но помимо мемуаров и дневников, Касвинов пользуется и другими материалами, которые читатель может проверить по ссылкам на них.
Если же отбросить «пропагандистскую мишуру», главные тезисы «Двадцати трёх ступеней. » следующие:
— Николай II жил идеалами и иллюзиями самодержавия (которые в нём укрепляла Александра Фёдоровна), не желая принять сложившуюся в стране к началу XX века ситуацию. И игнорируя некоторые дельные советы своего окружения.
Источник
Финал «убожества слепого»
Книга богата обширным фактологическим материалом и, безусловно, интересна всем, кто хочет узнать историю последних дней августейших особ, не ограничиваясь официальными и полуофициальными панегириками по поводу «невинно убиенных царственных страстотерпцев». В то же время есть в ней одна неточность, содержащаяся непосредственно в названии. Отнюдь не 23 ступенями ограничивался путь Николая Второго к смерти. 23 года шел он к этой участи, не только не пытаясь отвратить её, но, напротив, делая оную закономерной и неминуемой.
В каком-то смысле он походил на чрезмерно самонадеянного капитана, который упорно отказывался изменить курс корабля, несущегося в Мальстрем. Судном была монархия, а экипажем – семья Романовых, чья династия началась в стенах Ипатьевского монастыря и закончилась в подвале Ипатьевского дома. Будучи императором, Николай постоянно то лишал страну выбора, то разрешал, тут же перечеркивая его результаты. В конце концов, судьба не оставила выбора тем, в чьих руках он под конец жизни оказался сам.
Ограниченные размерами статьи, мы, разумеется, не можем представить читателю детальный и законченный потрет последнего российского государя и потому остановимся лишь на некоторых наиболее красноречивых фактах и свидетельствах, характеризующих как самого Николая II, так и его разложившийся и коррумпированный режим.
Вот, к примеру, некий полковник А. А. фон Вендрих, инспектор министерства путей сообщения. Во время очередного голода, который прокатился по царской России, его послали особоуполномоченным в пострадавшие районы, где он так «мастерски» все организовал, что в тупиках оказалось 11 тыс. вагонов с зерном, из-за чего сгнило 6,5 млн пудов ржи и пшеницы. Хлеб предназначался для голодающих, но когда царю доложили об «успехах» Вендриха, тот ответил:
«Не говорите о нем вздора, это достойный офицер. Всяких побирающихся всегда будет много, в таких верных людей, как Вендрих, раз-два и обчелся».
В роли «побирающихся», как нетрудно догадаться, были русские крестьяне, чье положение было столь ужасным, что даже бывший министр земледелия в царском правительстве А. Н. Наумов был вынужден это признать:
Не сыграл ли этот фактор свою роль и в Ходынской катастрофе? Напомним, что 30 мая 1896 года на Ходынском поле должны были пройти гуляния, в связи с коронацией Николая II, в рамках которых ожидалась раздача 400 тысяч подарочных кульков 3 . Организацию мероприятия поручили специальной комиссии, которой руководил дядя царя, великий князь, гомосексуалист Сергей Александрович. Поле, на котором должны были пройти гуляния, служило также и учебным плацем для войск Московского гарнизона и было покрыто ямами, рвами, траншеями и брустверами. Здесь чиновники и решили собрать полмиллиона человек. В результате давки погибло от 1389 до 4000 человек. Как известно, царь, несмотря на трагедию, отправился на бал к французскому послу, Сергею Александровичу объявил благодарность «за образцовую подготовку и проведение торжеств», а в дневнике в канун Нового года записал «Дай бог, чтобы следующий 1897 год прошел бы так же благополучно, как этот» 4 . Монархисты, кстати, любят напоминать, что Николай II велел каждой осиротевшей после Ходынки семье выдать по 1000 рублей. Когда выяснилось, что погибли не десятки, а тысячи, он негласно отозвал свою милость и снизил выплату до 50-100 рублей 5 .
Что это? Лицемерие и ханжеская подлость или святая уверенность в собственной непогрешимости? Не исключено, что и то и другое разом. Некоторые из резолюций, наложенных им на важнейшие государственные документы, вообще создают впечатление, что их автор не российский самодержец, а Джоффри Баратеон из сериала «Игра престолов».
Государственный совет выступает с предложением отменить «Положение о телесных наказаниях», согласно которому любой полицейский начальник мог выпороть любого крестьянина. Резолюция царя на отчете о дискуссии в Совете: «когда захочу, тогда отменю». Пришло сообщение о задержании «анархистов-агитаторов», якобы пытавшихся разложить армию. Резолюция царя: «Задержанных повесить». Ни суда, ни следствия. А вот доклад одного губернатора о расстреле демонстрации рабочих и гибели 47 человек, на котором царской рукой написано: «Жаль, что мало». Жандармский офицер Подгоричани организовал в Гомеле с помощью «Союза русского народа» избиение местных жителей. Совет министров пытается отдать Подгоричани под суд, но государь на соответствующем документе ставит резолюцию «Кому какое, собственно, до всего этого дело?» и отказывается утверждать решение совмина.
Да что там кошки! Даже смерть собственных слуг не печалила государя. Даже тех, что погибли защищая его режим. Скажем, после убийства министра внутренних дел В.К. Плеве в дневнике царя появляется следующая запись:
«На то его (бога – прим. авт.) святая воля. Завтракала тетя Маруся… гуляли с мама… Обедали на балконе, вечер был чудный».
«И день был чудный, и вечер чудный, и Плеве больше нет, и на том слава богу», – ехидно комментирует эту запись Касвинов.
Когда умер Витте, царь написал царице:
«В сердце моем воцарился истинно пасхальный мир».
«С каким рвением возьмется он вновь за гнусное свое дело! С какой радостью окунется неумолимый Лантенак в пучину ненависти и войны! С каким наслаждением уже завтра он будет любоваться пылающими хижинами, убитыми пленниками, приконченными ранеными, расстрелянными женщинами!… Лантенак никогда не успокоится до тех пор, пока не приведет в исполнение свой смертоубийственный замысел — водрузить над республикой, словно могильный камень, монархию… жизнь Лантенака — это гибель тысяч и тысяч ни в чем не повинных существ, мужчин, женщин, детей, захваченных водоворотом гражданской войны… в свете противостоящих друг другу истин, возникал неразрешимый вопрос, выпускать ли тигра на волю».
Именно в этом и был великий и в то же время страшный смысл расстрела бывшей царской семьи. Не только Николай, но и максимально возможное число членов его семьи должны были перестать существовать ради того, чтобы жила республика. Белых, как известно, в числе прочего погубила разобщенность, несогласованность действий и, что немаловажно, отсутствие объекта, вокруг которого могли сплотиться силы контрреволюции. Казнь детей Николая Второго – кошмарная картина для любого человека, разделяющего общечеловеческие нравственные принципы. Однако сохрани им большевики жизнь и попади цесаревич или одна из принцесс в руки белых, и Гражданская война продлилась бы еще дольше, принеся народу еще больше несчастий.
Около 10 с половиной миллионов человек 10 потеряла тогда Россия. На сколько она могла потерять, если бы символом единства белого движения стал законный наследник или наследница российского престола. Иными словами, перед Уральским Советом стоял вопрос не в том, какой поступок совершить, хороший или плохой, а в том, какую меру ответственности должны будут его члены взять на себя. Законно было их решение 11 или незаконно, согласовывали его с Москвой или нет 12 , не имеет для истории особого значения.
Вырисовывается обоюдоострая тема, хотя какое дело нашей интеллигенции до какого-то «быдла», расстрелянного в «России, которую мы потеряли». Она готова оплакивать кого угодно, но только не собственный народ.
Источник